Бесплатно скачать, заказать диплом, курсовую, диссертацию Сакалин и Курильские острова 6 русско-японский отношениям 1855-1875 зз

У нас уже 21989 рефератов, курсовых и дипломных работ

Сделать закладку на сайт

Заказать диплом, курсовую, диссертацию

Быстрый переход к готовым работам

Мнение посетителей:

Книга жалоб
и предложений

Название	Сакалин и Курильские острова 6 русско-японский отношениям 1855-1875 зз

Количество страниц	201

ВУЗ	МГИУ

Год сдачи	2010

Бесплатно Скачать	23884.doc

Содержание	Содержание Введение...3 , Глава I. Первые официальные контакты России и Японии. § 1. Япония в дальневосточной политике России...48 § 2. Российское посольство Е.В. Путятина вЯпонию...58 § 3. Русско-японские переговоры в Нагасаки...67 § 4. Симодский трактат 26 января 1855 г...79 Глава II. Проблема острова Сахалин в русско-японских переговорах 1 1859 -1867 гг. § 1. Дипломатическая миссия Н.Н. Муравьева-Амурского вЭдо 1859 г...94 § 2. Переговоры вПетербурге 1862 г...112 § 3. Петербургское соглашение 1867 г...120 Глава III. Проблема границы в русско-японских отношениях в 70-е Х1Хвека. § 1. Россия в дальневосточной политике Японии...139 § 2. Остров Сахалин в русско-японских переговорах 1874 - 1875 гг. Петербургский договор 25 апреля 1875 г...153 Заключение...178 Примечания...184 Приложение...200 Список используемых источников и исследовательской литературы...201 Введение. Основная задача диссертационной работы — исследование динамики отношений между Россией и Японией в период официального установления межгосударственных контактов. Существует целый ряд обстоятельств, которые побуждают обратить особое внимание на эту тему. Прежде всего, она позволяет более детально представить дальневосточную политику, как России, так и Японии во второй половине XIX в. При этом существенное значение имеет не столько анализ результатов реализации внешнеполитической доктрины, которые неоднократно являлись объектами научных исследований, посвященных международным отношениям на Дальнем Востоке, сколько практическая деятельность российской и японской дипломатии в этот период. Поэтому многочисленные проекты и конкретные планы, наиболее значительные инициативы русской дипломатии в отношении Японии и японской в отношении России, определяют предмет настоящего исследования. Кроме того, тема диссертации представляет собой и значительный политический интерес, так как до сих пор дискуссия о принадлежности южных Курильских островов является камнем преткновения на пути заключения мирного договора о послевоенном урегулировании между Россией и Японией. Хорошо известно, что японское правительство требует возвращения ей, так называемых "северных территорий"1, которые по утверждению японской стороны всегда принадлежали Японии и были захвачены СССР после второй мировой войны. Основными аргументами претензий Японии оказываются ссылки на договоры XIX в.: Симодский трактат 1855 г. и Санкт-Петербургский договор 1875 г. В связи с этим, представляется необходимым обратиться к анализу этих договоров и проследить на каких правах и при каких условиях та или иная спорная территория переходила из рук в руки по обозначенным соглашениям и как обе стороны фиксировали в официальных документах свое понима- ние отказа от той или иной их части. Важно, как нам представляется, обратиться к диссертационной теме сейчас и потому, что опубликованный в 1991 г. К.А. Саркисовым и К.Е. Черевко «Проект дополнительной инструкции генерал-адъютанту Путятину» от 24 февраля 1853 г.2, дал необоснованный, на наш взгляд, повод японскому правительству надеяться на пересмотр границ с Россией. Появление этого документа является, по мнению японских дипломатов, доказательством того, что спорные острова Курильской гряды и до 1855 г. не принадлежали России. Однако анализ всех фактов и материалов по проблеме формирования русско-японской границы, ставит под сомнение официальную позицию Японии на этот счет. С другой стороны, учет рассекреченных в 1991 г. документов МИД России3 позволяет более обстоятельно представить дальневосточную политику России в середине XIX в., в которой важнейшим фактором оказались ее взаимоотношения с Японией, и переосмыслить некоторые устоявшиеся взгляды отечественной историографии на проблему формирования русско-японской границы. Поэтому, тема диссертационного исследования является весьма актуальной и имеет не только теоретическое, но и практическое значение с точки зрения более взвешенного подхода к оценке становления российско-японских отношений в середине XIX в. Методологической основой данного диссертационного исследования является принцип историзма, понимаемый, как требование рассматривать любой объект в развитии и во взаимосвязи с другими объектами и явлениями. Принцип историзма неотрывно связан с объективностью исторического исследования, с отказом от политизации исторического мышления, односторонности в оценке социальных и политических отношений. При работе использованы проблемно-хронологический и сравнительно-исторический методы. Хронологические рамки исследования охватывают период с 1855 г. по 1875 г. Именно в это время Россия впервые установила дипломатические отношения с Японией и официально оформила с ней границу. 26 января (7 февраля) 1855 г. был заключен первый русско-японский договор о торговле и границах между Россией и Японией, по которому граница между странами проходила между островами Курильской гряды Итуруп и Уруп, а Сахалин оставался неразделенным. Проблему государственной принадлежности острова Сахалин решил Петербургский трактат между Россией и Японией от 25 апреля (7 мая) 1875 г., по которому взамен уступки России прав на весь остров Сахалин, Япония получила права на все Курильские острова. Активизация внешней политики России на Дальнем Востоке во второй половине XIX в. в значительной мере была связана с расширением зоны противоречий великих держав и развитием мировых хозяйственных связей, центр которых стал смещаться на Дальний Восток. Угроза русским владениям на Тихом океане со стороны западных держав и, прежде всего Великобритании, подталкивали Петербург к усилению своих позиций в этом регионе. Капиталистическое развитие России, вызвавшее рост интереса к внешним рынкам, также способствовало стремлению российской дипломатии официально оформить свои отношения с государствами Дальнего Востока, прежде всего с Китаем, Японией и Кореей. Вторая половина XIX в. была переломным периодом и в истории японского общества. Она ознаменовала собой конец эпохи феодализма и крушение политики изоляции страны от внешнего мира, которая проводилась сегунами династии Токугава (1600-1868 гг.), и вступление Японии в полосу капиталистического развития. На этот период приходится целый ряд событий, повлиявших на развитие умонастроений в японском обществе: насильственное открытие страны капиталистическими держа- вами и заключение неравноправных «ансэйских» договоров в 50-е гг. XIX в.; нарастание социально-политического кризиса в 60-е гг., кульминацией которого были события Мэйдзи исин 1868 г., реставрация императорской власти и последующие капиталистические реформы, открыв- * шие дорогу Японии к модернизации общества. Вплоть до середины XIX в. Япония - страна, чьи северные границы отдалены от российской территории не более чем несколькими километрами, оставалась в сознании многих наших соотечественников "загадкой", так как, сведения о ней были весьма обрывочны. Неудивительно г» поэтому, что вслед за "открытием" Японии в 1853 г., появилось значи- тельное число публикаций, посвященных стране Восходящего Солнца. Однако характер публикаций о Японии этого периода свидетельствует не только об усилении интереса к этой стране, но и об отсутствии целенаправленности этого интереса: писали «понемногу обо всем», так как представители русской публицистики справедливо полагали, что большее количество информации поможет составить более верное представление о соседе4. 60-е гг. XIX в. многое изменили в отношении русских исследователей к Японии: период сбора первоначальных сведений почти закончился. С «открытием» Японии появилось больше возможностей для изучения ее «изнутри». Однако к этому времени, как верно отмеча-ют В.Павлятенко и А.Семин, отечественное японоведение еще не было " поставлено на твердую материальную и организаторскую основу, отсут- ствовала прочная государственная поддержка. Поэтому изучение страны велось нецеленаправленно и охватывало лишь отдельные аспекты, а частные достижения базировались главным образом на энтузиазме самих ученых5. В этот период со страниц журналов и газет не исчезает инфор-мация, особенно волновавшая русскую общественность - информация о * . росте конфронтации между европейцами и местным населением Япо- нии6. Причем русские исследователи стремились не только подробно ос- ветить ход происходивших событий, но и, прежде всего, выявить причины этих явлений. Совершенно правомерно отечественные ученые XIX в. выделяли две причины происходящего в этой стране: основную, внутреннюю - противоречия верховной власти и ее катализатор - внешнюю -открытие страны и новые порядки, которые принесли с собой европейцы7. Причем если отечественная литература XX в. с гордостью отмечала тот факт, что Россия была единственной державой последовательно придерживающейся нейтралитета во время гражданской войны в Япо-нии , то общественно-политическая мысль России XIX в. не поддерживала позицию своего правительства и, на протяжении всего периода военных действий в Японии, призывала верховную власть вмешаться в этот конфликт9. Так, русский публицист-исследователь А.Я. Максимов впоследствии именно в этом периоде искал причину потери российского влияния в Японии. Он сожалел, что «Россия не вмешалась в гражданскую войну, из-за этого она потеряла политическое влияние в Японии, так как переворот произошел без нее, что значительно умалило в глазах японцев политическое значение России, как великой европейской державы»10. Последние десятилетия XIX в. ознаменовали собой начало систематизированного изучения Японии: в 1870 г. в программу Петербургского университета было включено преподавание японского языка, а в 1888 г. в Университете был создан Восточный факультет, ставший с тех пор главной базой развития японоведения в России. Этот период был так же отмечен ростом интереса российской общественности к проблемам острова Сахалин и Курильских островов. В отличие от публицистов и историков XX в., исследователи XIX в. не считали Сахалин и Курильские острова «исконной» русской территорией, впрочем, как и японской". Но, несмотря на это, они признавали необходимым условием для успешного развития России на Дальнем Востоке - ее обладание всем островом Сахалин. Рост интереса к судьбе Сахалина был обусловлен несколькими причинами. Во-первых, его экономической и стратегической ценностью, осознание которой произошло значительно позднее подписания первого русско-японского договора. И, во-вторых, решение пограничного вопроса между Россией и Японией затянулось практически на 20 лет, поэтому, такие русские исследователи как А. Максимов, Я. Бутковский, М. Веню-ков, пытались выявить причины столь затяжного характера этих переговоров12. Основной причиной русские исследователи называли падение влияния России в Японии, которое они объясняли экономической слабостью России на Дальнем Востоке, что дало возможность другим европейским державам убедить японское правительство в агрессивных намерениях Петербурга. «Неспособные подняться до понятия какой-то «идеальной» дружбы», японцы, - по мнению А. Максимова, - стали подозревать Россию в двуличии, так как присутствие на Дальнем Востоке сильной военной эскадры не подкреплялось наличием российского торгового флота13. М. Венюкова, в книге «Обозрение японского архипелага», так же разоблачал интриги Великобритании, Франции и США в Японии против России. В своих выводах о причинах настраивания японцев против России, он был абсолютно прав: иностранные державы сами хотели занять Сахалин и Курилы, что было бы возможно, если бы они перешли под юрисдикцию слабой и зависимой Японии14. Поражение в русско-японской войне 1904-1905 гг. стало мощным катализатором развития японоведения в России. Помимо целого ряда работ на тему русско-японской войны, были опубликованы фундаментальные исследования по вопросам внешней политики, истории и политической географии Японии. Крупный научный вклад в изучение истории Японии и ее политики на Дальнем Востоке был сделан С. Новаковским. Его книга «Япония и Россия», была составлена в основном из документов и переводов японских книг о Сахалине, что и определяет ее ценность для ав- тора данного исследования, так как эти материалы были использованы при освещении позиции японской стороны на переговорах с Россией во второй половине XIX века15. В целом необходимо отметить, что отечественные исследователи XIX в. в своих работах пытались проанализировать русско-японские отношения, свидетелями которых они являлись, выявить причины и последствия взаимных территориальных уступок России и Японии. Для этого они подробно освещали в своих работах внутреннее положение двух стран, давали ценные сведения об отношении японского правительства и общества к России и разоблачали колонизаторскую деятельность иностранцев в Японии и их интриги против России. Особенностью отечественных исторических работ первой трети XX века было то, что многие историки, в отличие от исследователей и публицистов XIX века, стали трактовать политику России на Дальнем Востоке как экспансионистскую. Этой точки зрения придерживались авторы работ, изданных в 20-х - 30-х гг. XX в.: СВ. Бахрушин, СБ. Окунь, И.А. Коростовец16. Характерно в этой связи высказывание Г. Ширмана, который в монографии 1924 г. «Очерки по истории сношений стран Дальнего Востока» следующим образом писал о внешней политике России в Азии: «Россия продолжала вести свою агрессивную политику (выделено мной - С. Е.) в отношении Японии. Воспользовавшись стесненным положением Японии, Россия заставила ее заключить договор 1875 года об обмене Сахалина, принадлежавшего Японии, на Курильские острова. Обмен был явно невыгоден Японии. Со времени захвата Россией Сахалина, в Японии зародилось неприязненное отношение к России»17. Такая однозначность трактовок характера первых русско-японских отношений объясняется, на мой взгляд, недавно произошедшей революцией 1917 г. в результате чего, как мне думается, некоторые историки стали рассматривать дореволюционный период Российского государства через призму отрицания любой разумной деятельности царского правительства. Однако ряд исследователей не так прямолинейно высказывались о государственной принадлежности Сахалина и Курильских островов. Так, академик Н.И. Конрад, писал, что в середине XIX в. «неясно было положение Сахалина, который как будто бы числился за Японией, но фактически находился в сфере влияния России»18. В послевоенный период, прежде всего благодаря исследованиям Э.Я. Файнберг19, точка зрения об агрессивном характере русской дальневосточной политики в эпоху домонополистического капитализма, была аргументировано отвергнута. Э.Я. Файнберг опубликовала в 1960 г. монографию «Русско-японские отношения в 1697 - 1875 годы», где на основе русских и японских архивных материалов с привлечением широкого круга мемуарной литературы, исследований на японском и западных языках, сделала вывод о том, что русско-японские отношения исследуемого периода носили мирный характер. Э.Я. Файнберг объясняла военной слабостью России на Дальнем Востоке желание русской дипломатии иметь в лице Японии «независимого лояльного соседа, который бы не следовал в фарватере антирусской политики западных держав»20. Поэтому, анализируя первый русско-японский договор, подписанный в 1855 г. в Симода, Э.Я. Файнберг специально подчеркивает, что «посольство Путятина заложило основу добрососедских связей между Россией и Японией» . В целом, положительную сторону Симодского договора Э.Я. Файнберг видит в его компромиссном характере, то есть в стремлении учесть и зафиксировать интересы обеих сторон, а не в достижении абсолютной победы одной стороны над другой. Вместе с тем Э.Я. Файнберг выдвигает и критические замечания в адрес указанного договора. Но в отличие от многих своих последователей, она критикует его не за «неоправданные уступки» со стороны России в отношении Японии, а за его «неравноправный характер»22. Более резкой критике со стороны Э.Я. Файнберг подвергся Петербургский договор 1875 г., при заключении которого русское правительство, по мнению Э.Я. Файнберг, пошло на неоправданные максимальные уступки Японии23. Причины таковых она видела, прежде всего, в «близорукости внешней политики царизма, пожертвовавшего интересами России из опасения вызвать накануне войны на Балканах конфликт с Японией и вмешательство в него иностранных держав». А так же в «недооценке правящими кругами царской России экономического и стратегического значения Курил»24. Таким образом, заслугой Э.Я. Файнберг является, на мой взгляд, то, что она полностью разрушила сформировавшийся в 20-х - 30-х гг. XX в. миф об агрессивной политике России на Дальнем Востоке. Однако ее исследование поддержало возникновение нового мифа, согласно которому Россия вынужденно заключала договоры о границе с Японией под давлением тяжких для нее обстоятельств: Симодский — из-за трудного положения России в результате Крымской войны и гибели фрегата «Диана». Д.В. Петров развил эту концепцию, назвав российское посольство заложниками японского правительства 25. Петербургский - в обстановке, когда Россия была втянута в Балканский кризис, а вместе с Японией на нее осуществляли нажим Великобритания, США и Франция. Истоки этой позиции можно найти в коллективной работе «Международные отношения на Дальнем Востоке», вышедшей в 1956 г. Ведущие отечественные историки, работавшие над этим изданием, так объясняли уступку России в вопросе государственной принадлежности острова Сахалин в 1855 г.: «Японское правительство воспользовалось слабостью царской России на Дальнем Востоке и ее затруднительным положением во время Крымской войны, для того, чтобы затянуть переговоры с Е.В. Путятиным и выдвинуть необоснованные претензии на южную часть Сахалина»26. А причину новых территориальных уступок в 1875 г., авто- ры исследования видели, в первую очередь, «в недальновидной политике царского правительства, наивно рассчитывавшего путем территориальных уступок стабилизировать отношения Японии и России»27. Л.Н. Кутаков в своей работе «Россия и Япония» , по его словам, стремился «подвести некоторый итог исследованиям советской и зарубежной историографии, касавшихся этой темы». Трудно согласиться с К.Е. Черевко, который назвал труд Л.Н. Кутакова первым в отечественной историографии, освещающим взаимоотношения двух стран за двухвековой период, так как вышеназванная работа Э.Я. Файнберг вышла несколько раньше. Но нельзя не согласиться с общим выводом К.Е. Черевко о том, что Л.Н. Кутаков в своей монографии создал емкое полотно зарождения и развития отношений между Россией и Японией в их исторической сложности и многообразии, сообщив полезные данные и по территориальному вопросу29. Л.Н. Кутаков, на основе анализа архивных материалов и японских документов, используя отечественную и зарубежную литературу, рассмотрел такие принципиальные вопросы как: 1 .территориальное размежевание между Россией и Японией; 2. роль России в японско-китайском соперничестве в период с 1894 г. по 1917 г. Коснувшись вопроса о характере русско-японских отношений Л.Н. Кутаков, обстоятельно проанализировал концепцию об «агрессивности» внешнеполитической деятельности России. На основе многочисленных японских источников XVIII в., Л.Н. Кутаков, убедительно доказал, что подобные взгляды, выгодные для руководства голландской фактории в Нагасаки, которое опасалось торгового соперничества с Россией на японском рынке, в целом были несостоятельными30. Л.Н. Кутаков соглашается с выводами, сделанными А.Л. Нарочницким в работе «Колониальная политика капиталистических держав на Дальнем Востоке. 1860-1895гг.»31, о том, что живучесть мнения об агрессивной политике России объясняется интересами сначала самурайства, а позднее в XIX - начале XX вв. интересами буржуазно-феодальных кругов, проводивших политику экспансии в Азии, как в южном, так и в северном направлении, и для ее прикрытия нуждавшихся в распространении взглядов о «русской угрозе». Автор признает, что несанкционированная русским правительством экспедиция Н.А. Хвостова и Г.И. Давыдова на южный Сахалин и Курилы в 1806-1807 гг. была единственным исключением32. Л.Н. Кутаков, не подвергает сомнению, что Сахалин и Курильские острова исконно принадлежат России. Поэтому, при исторической оценке Симодского трактата, автор занимает общую позицию с Э.Я. Файн-берг, но рассматривает в отличие от нее иные критические акценты. В его работе преобладает тезис о «ни чем не оправданных уступках» Е.В. Путятина в отношении южной части Курильских островов и Сахалина33. Относительно Петербургского договора 1975 г. Л.Н. Кутаков так же был согласен с оценками Э.Я. Файнберг. Он пишет об этом договоре как о неоправданной уступке «царизма Японии», добавляя, что «Россия заплатила огромную цену», «допустив просчет исторической важности»34. Л.Н. Кутаков, согласился с общим выводом отечественной историографии и в объяснение причин, по которым Петербург пошел на уступки Японии. По его мнению, «царское правительство не располагало достаточными силами для того, что бы вооруженным путем отстаивать свои владения на дальневосточной окраине»35. Негативная оценка действий Е.В. Путятина, обвинение в его адрес в том, что он подписал договор, ущемляющий интересы России на Дальнем Востоке, возможно, не были бы так широко распространены в отечественной историографии, если бы был снят гриф «секретно» со всех архивных материалов, относящихся к этим событиям. Ведь только в октябре 1991 г. в научный оборот вошел документ «Проект дополнительной инструкции генерал-адъютанту Путятину», составленный МИД России 27 февраля 1853 г. за номером 750 и подписанный императором 24 февраля 1853 г.36, который позволил совершенно по иному трактовать события 1853 - 1855 гг. Из этого «Проекта...» следует, что принадлежность южных Курил Японии, Россией не только не оспаривалось, но и полностью подтверждалось, причем добровольно и без нажима извне37. Таким образом, впервые опубликованные К.А. Саркисовым и К.С. Че-ревко документ опровергал многолетние утверждения историков о том, что Е.В. Путятин заключил невыгодный договор под давлением неблагоприятных для посольства обстоятельств. В настоящее время отрывки из этого документа содержатся в нескольких изданиях . Учитывая эти материалы, верную, на мой взгляд, оценку русско-японского договора 1855 г. дает российский исследователь И. Тышец-кий, который считает, что «Симодский трактат в целом реально отразил сложившуюся к середине XIX в. ситуацию на островах и основанные на ней территориальные притязания сторон»39. В 1999 г. вышла в свет книга К.Е. Черевко «Зарождение русско-японских отношений XVII — XIX вв.». Это одно из наиболее значимых на сегодняшний момент исследование русско-японских отношений, задачей которого, по заявлению автора, является ликвидация стереотипа врага и формирование стереотипа партнера во взаимоотношениях между этими странами40. При освещении вопроса пограничного размежевания в становлении русско-японских отношений К.Е. Черевко основное внимания уделяет правовой составляющей первых русско-японских договоров, более подробно обсуждает позицию японской стороны и приводит контр аргументацию против ее доводов. В фактологическом и концептуальном плане монография К.Е. Черевко принесла в научный оборот целый ряд новых трактовок исследуемых событий. Так, К.Е. Черевко подверг сомнению общепризнанное мнение отечественных исследователей XX в. относительно заключенного первого русско-японского договора 1855 г., который традиционно относят к первой «серии неравноправных, кабальных торговых соглашений», повторяющих в основном положения Канагавского договора между США и Японией41. Впервые К.Е. Черевко утверждает, что Симодский трактат носил равноправный, взаимовыгодный характер 2. Для подтверждения своего вывода, К.Е. Черевко приводит и мнение японской стороны: «Японский историк X. Вада не без оснований считает, в отличие от ряда советских историков (например, Д.В. Петрова, Э.Я. Файнберг, Л.Н. Кутакова), что в договорах, заключенных с Японией западными державами в середине XIX в., «другого такого примера обоюдного предоставления наибольшего благоприятствования и установления равенства сторон не имеется»43. Благодаря К.Е. Черевко в научный оборот были введены новые, ранее не публиковавшиеся, архивные документы по истории русско-японских отношений44. Однако публикация этих материалов вызвала серьезную критику со стороны современных японоведов. Так Б.П. Полевой утверждает, что целью публикации К.Е. Черевко статьи «Путятину было легче провести границу между Россией и Японией», где были впервые представлены новые документы и соответственные выводы по ним, было его желание «подготовить сограждан к, якобы неизбежной, уступки Японии южных Курил»45. И.А. Латышев в своей работе «Покушение на Курилы» причисляет К.Е. Черевко к «японскому лобби» и «агентам японского влияния», ставившим своей целью «дискредитацию поднявшегося национально-патриотического движения»46. Однако ни И.А. Латышев, ни Б.П. Полевой видимо не замечают вывода, который К.Е. Черевко сделал и в статье: «Что же теперь, признать острова исторически японскими и отдать их им? Вряд ли такой подход можно считать оправданным. Территориальные проблемы, как правило, решаются не на исторической, а на юридической основе, на основе действующих договоров и соглашений»47, и в своей книге: «условия этого размежева- ния (по Симодскому договору - СЕ.) не могут служить основанием для модернизированного подхода к территориальному разграничению»48. В настоящее время на страницах периодической печати развернута широкая дискуссия на тему «Кому по праву принадлежат южные Курилы?»49. При этом авторы исходят из ошибочного, на мой взгляд, утверждения о том, что доказав право на территорию по принципу первоот-крытия, можно рассчитывать на современное признание законности обладания ей. Интересна в этом отношение точка зрения СМ. Пунжина, который призывает современных исследователей отказаться от идеи доказать первооткрытие оспариваемых территорий. Необходимо, по его мнению, перенести основное внимание на анализ заключенных русско-японских договоров, с которых начинается история правового титула на Курильские острова и Сахалин, то есть на анализ Симодского и последующих русско-японских договоров50. Несомненно, важным, на наш взгляд, является замечание, высказанное по этой проблеме Н.А. Нарочницкой в статье «Япония и Россия: кому по праву принадлежат Курилы»51. Солидарная с призывом К.Е. Че-ревко не рассматривать условия дореволюционных русско-японских договоров основанием для модернизированного подхода к оценке территориального разграничения, она замечает, что «политики и государственные деятели должны вспомнить некоторые положения международного права. Ни созданные после войны ФРГ и ГДР, ни Япония, ни даже сегодняшняя объединенная Германия не являются продолжателями субъективности довоенных государств, не обладают по отношении к ним континуитетом. Они являются новыми субъектами международных отношений и международного права. Нынешняя Япония - послевоенное государство, и урегулирование может исходить единственно из послевоенной международно-правовой основы, тем более что только эта основа имеет юридическую силу»52. Таким образом, заключает Н.А. Нарочниц- кая, весь исторический пласт аргументации японской стороны не имеет отношения к праву сегодняшнего японского государства, хотя, безусловно, имеет отношение к истории Японии53. Н.А. Нарочницкая положительно оценивает заключенные Россией русско-японские соглашения второй половины XIX в. Она справедливо считает, что с позиции своего времени русские дипломаты заключали выгодные для страны договоры54. Квинтэссенцией последних отечественных исследований является коллективная работа «Курилы: острова в океане проблем»55, где собран новейший архивный материал и представлена глубокая оценка деятельности российской дипломатии в XIX в. Авторы совершенно верно приходят к выводу о том, что «положения Симодского трактата в целом отражали реальную обстановку того времени в российско-японских отношениях»56. А Петербургский договор 1875 г. являлся историческим компромиссом между Россией и Японией, где каждая из сторон поступилась частью своих прав ради того, чтобы решить, наконец-то, территориальную проблему, оставленную на будущее договором 1855 года57. Причину уступок, которые сделала Россия по этому договору, авторы справедливо видят в смещении акцентов русской дальневосточной политики, которые после подписания в 1858 г. Нерчинского и в 1860 г. Пекинского трактата, сместились в сторону освоения более богатого в экономическом плане Приморского края58. Против широко распространенного тезиса о «вынужденном под давлением тяжких обстоятельств подписании всех русско-японских договоров второй половины XIX в.» так же горячо выступает В.Н. Еремин. В своей работе «Россия - Япония. Территориальная проблема: поиск решения», он довольно резко заключает, что «в историко-политическом плане просто неудобно продолжать изображать Россию бесконечной жертвой, которую обижали все кому не лень»59. В опровержении тезиса

Список литературы

Цена, в рублях: (при оплате в другой валюте, пересчет по курсу центрального банка на день оплаты)	1425

Скачать бесплатно	23884.doc

Найти готовую работу

ЗАКАЗАТЬ

Обратная связь:

Связаться

Вход для партнеров

Регистрация

Восстановить доступ

Материал для курсовых и дипломных работ

03.11.24 Лексикографический анализ единиц поля

03.11.24 Из истории слова гость и его производных

03.11.24 Семантическое поле гость в русском языке

Архив материала для курсовых и дипломных работ

Ссылки:

Счетчики:

© 2006-2024. Все права защищены.
Выполнение уникальных качественных работ - от эссе и реферата до диссертации. Заказ готовых, сдававшихся ранее работ.